Сколько их сидит у тебя в подрёберье, бриллиантов, вынутых из руды, сколько лет ты пишешь о них подробные, нескончаемые труды, - да, о каждом песенку, декларацию, книгу, мраморную скрижаль, – пока свет очей не пришлёт дурацкую смску "Мне очень жаль". Пока в ночь не выйдешь, зубами клацая, ни одной машины в такой глуши. Там уже их целая резервация, этих мальчиков без души.
Детка-детка, ты состоишь из лампочек, просто лампочек в сотню ватт. Ты обычный маленький робот-плакальщик, и никто здесь не виноват. Символы латинские, буквы русские, глазки светятся лучево, а о личном счастье в твоей инструкции не написано ничего.
Счастье, детка – это другие тётеньки, волчья хватка, стальная нить. Сиди тихо, кушай антибиотики и, пожалуйста, хватит ныть. Чёрт тебя несёт к дуракам напыщенным - этот был циничен, тот вечно пьян, только ты пропорота каждым прищуром, словно мученик Себастьян. Поправляйся, детка, иди с любыми мсти, божьи шуточки матеря; из твоей отчаянной нелюбимости можно строить концлагеря.
Можно делать бомбы – и будет лужица вместо нескольких городов. Эти люди просто умрут от ужаса, не останется и следов. Вот такого ужаса, из Малхолланда, Сайлент Хилла, дурного сна – да, я знаю, детка, тебе так холодно, не твоя в этот раз весна. Ты боишься, что так и сдохнешь, сирая, в этот вторник, другой четверг – всех своих любимых экранизируя на изнанке прикрытых век.
Так и будет. Девочки купят платьишек, твоих милых сведут с ума. Уже Пасха, маленький робот-плакальщик. Просто ядерная зима.
ты знаешь, мама, я каждый вечер к нему навстречу. совсем не легче: ничто не лечит и не заменит родные плечи. я каждый день об одном мечтаю: его однажды в пути увидеть. и очень рада, что не встречаю. он так отчаян, почти безумен, совсем печален. я дни считаю, прошло полгода. но не остыло внутри, что грело, скулило, ныло и так болело. не умирало. а боль-подруга ломала руки, совсем достала. я так мечтала, что в этом мире куски от сердца назад вернутся и будут силы, чтобы согреться и не загнуться, в себе замкнуться. я не просила у бога счастья, я лишь хотела, чтоб отпустило все то, что было до боли милым. а после тусклым. гнилым и чуждым. совсем не дружба и так тоскливо.
девочка моя, посмотри, какая ты сейчас жалкая, со своими на него жалобами, не в одном суде не обжалованными, как кошка в дверях лифта зажатая, ни туда ни сюда в своем бессмысленном ожидании, в своем бесконечном поиске ему несчастному оправдания, ему неприехавшему, недолюбившему, непонявшему твое ночное отчаяние. ну, как тебе такая любовь, земная,несказочная, наелась досыта или добавочки? говоришь,хватит с тебя дурочки? опускаются ручки? так какая же после этого из тебя сучка?